ОСТРОВ – РАЙ. БИЛЕТОВ НЕТ. ВОСПОМИНАНИЯ О ТУРБАЗАХ ДНЕПРОДЗЕРЖИНСКА
Наверное у Острова есть имя. Но по другому, кроме как “Остров”, его никто не называл. Я бы дал ему имя “Остров-Рай”. Или остров Свободы, но это советское клише прочно закрепилось за Кубой и могла возникнуть путаница.
Катер только подплывал к Острову, а атмосфера праздника уже заполняла душу. Еще на палубе снять обувь, спуститься по шаткому трапу, ступить на влажный днепровский песок и идти по кромке берега, оставляя следы босых ног; затем подняться выше на тропинку, прокаленную солнцем, хождение по которой сродни танцу идейцев, вышедших на тропу войны, с подпрыгиванием и воинственным вскрикиванием и блаженно время от времени сворачивать с тропинки на траву, охлаждающую обожженные ступни…
Это счастье. Молодость,здоровье и ощущение бесконечности жизни (я помню, как подсчитывал, сколько мне будет в нереально далеком двухтысячном году; я буду почти старик; мне будет 47 лет!). Я пишу о времени середины 60-х – начале 70-х. Остров был усеян турбазами. Феномен отдыха на турбазе ждет еще своего бытописателя. Это место отдыха не было туристической базой – к туризму турбаза отношения не имела. Это не был Дом отдыха – отдых тут никто не организовывал. Это не было даже Базой отдыха. Во-первых, с базой у советских людей больше ассоциировалось слово овощная или военная, а во-вторых, База отдыха была всё же была нижней ступенькой Дома отдыха. Грамматически “турбаза” не было сложным словом, хотя формально оно и попадало под такое определение. Это был советский неологизм, отражающий не дорогой, демократичный и идеологически не управляемый вид отдыха – ТУРБАЗА.
Все городские предприятия, а на крупных, таких как Дзержинка, и отдельные цеха, располагали на Острове своей турбазой (были, правда, турбазы в Кривце и некоторых других местах, но всё же большинство было на Острове). Если мы ехали семьей, то на турбазу ЦРПС (цех ремонта прокатных станов), где работал мой отец. Если собирались родственники, то ехали на турбазу “Днепродомнаремонта”, где работал мой дядя. Строения на Острове отличались разообразием. Доморощенные цеховые архитекторы планировали сооружения из материалов, которыми располагал цех или доставал цеховой комитет. Поэтому у некоторых это были капитальные каменные домики, у некоторых деревянные, а у многих это были просто палатки, когда брезент натягивался на железный каркас. Мне последние нравились больше – меньше походило на дом, а еще на пол там стелили сухую траву, и под запах сена спалось крепко и безмятежно.
Как правило,на турбазу ездили с ночёвкой, на день-два или дольше (для однодневного отдыха был Кривец или городская коса в районе порта). Путевку на турбазу брали в цеховом комитете за символическую цену или бесплатно. Заведовали турбазой обычно бывшие цеховые рабочие, вышедшие на пенсию. Зав. турбазой был и сторожем, и кладовщиком (постели, кастрюли, печки и прочий не хитрый скарб), и лодочником, и третейским судьей, и блюстителем нравов. Все эти Петровичи, Иванычи, Михалычи были замечательными людьми, уважаемыми цеховым начальством и имевших непререкаемый авторитет у отдыхающих.
… Топаешь к своей турбазе через гул веселья: через играющих в бадминтон, строгающих салаты, малышню, бегающую голышом, дородных мамаш, девушек, стоя отдающихся солнцу или лежащими навзничь на раскладушках; через стучащих костями доминошников, футболистов, гоняющих детский резиновый мячик, разнополые пары волейболистов (это был хороший способ знакомиться – через волейбольный мяч), обгоревших сверху мужиков за столами, непрерывно закусывающих (понятно и выпивающих. Но выпивка терялась в море закуски; кстати, это, а также возможность упасть в холодную воду, остудить обожженную кожу и протрезветь вело к тому, что пьяных почти не было)…
Добраться до своего места и, оставив взрослых разбираться с бытом, мчаться на пляж. Бултыхнуться в речку, плескаться до озноба, выйти на берег стуча зубами от холода, припасть всем телом к горячему песку, широкими жестами загрести его себе под грудь и блаженствовать под солнечными лучами, пока они не жгут, а только сушат влажную кожу и заполняют каждую клеточку живительным теплом…
Возвращение отдыхающих с турбаз Кривца
В последнее школьное лето я не поехал в пионерлагерь. Формально пионерский возраст закончился, и не смотря на мои уговоры, отец, человек принципов, идти в профком просить путёвку отказался. Вот тогда, раз уж я такой взрослый, возникла идея отдыха на турбазе с другом. С Юркой Дубовым мы были не разлей вода, учились в одном классе и сидели за одной партой. После восьмого класса Юрка поступил в техникум и детской дружбе пришел конец. Мужская дружба уже не была столь интенсивной и тот отдых на турбазе был нашим последним экстримом (сколько его было до того, требует отдельного рассказа). В еде мы были не прихотливы, да и что могли нам дать с собой родители? Рыбные консервы, хлеб, огурцы-помидоры, лук и постное масло для салатов, бутылка которого так и осталась не распечатанной.
На турбазе был теннисный стол и всё необходимое для игры. Я увлекался настольным теннисом и часто ходил в городской парк играть – только там были настоящие теннисные столы и выдавали на прокат ракетки. И вдруг тут, на турбазе, у меня стала получаться виртуозная защита. Я стал непробиваем, гасил удары любой силы, вытаскивал невероятные отскоки, исключая разве “колы”. Я понял выражение “опьянение победой” – хотелось побеждать еще и еще и играть только с сильными, уверенных в себе в начале и сникающих в конце. Что за вдохновение снизошло на меня в то лето – не знаю, но больше таких победных серий в жизни у меня не было. “Высадить” меня не могли и я сам решал, когда оставить игру. На турбазе отдыхал Юркин знакомый по техникуму, толстый, но подвижный парень, постоянно употреблявший в разговоре к месту и не к месту фразу-паразит: “Когда я возил золото из Кривого Рога в Калифорнию”, над которой мы смеялись, потом не смеялись, а потом сами подхватили ее как вирус. У него была сложная подача, но перестав побеждать, он потерял вкус к игре, компенсировав поражение победой на любовном фронте. Дочь сторожа, не красавица, коротко стриженная, покрытая темно-коричневым загаром, кроме раздельного купальника не имеющая другой одежды и передвигающаяся не спортивным полубегом, влюбилась в Юркиного знакомого. Он был просто ловелас, а у нее, наверное, это было впервые и она по наивности гордо демонстрировала сине-черные пятна на шее – засосы, следы ночных посиделок (а может полежалок -свечку не держали).
Вечера проводили на берегу, в пришвартованных лодках, с парнями и девушками, которых не было видно днем. Рассказывали анекдоты, стеснялись, флиртовали, отбивались от комаров, стараясь прихлопнуть кровососа на теле какой-нибудь девчонки, нащупывая (в переносном, а иногда в прямом смысле) путь к сближению с загадочными существами противоположного пола. Однажды днем, выпросив у сторожа лодку и одно короткое весло я, Юра и еще один парень погребли в “открытый океан”, держа курс на о. Зелёный. Доплыв до мелководья, мы с Юрой спрыгнули с лодки и побрели к острову, а парень грёб за нами. Не помню по какой причине, пока плыли, ссорились с этим парнем и когда мы выбрались на берег и оглянулись – лодки за спиной не было, а ее контур в отдалении уменьшался в размере. Это была месть. Остров Зеленый не даром носил такое название. В то время он был весь покрыт непроходимым лесом, буреломом, на нем не было никаких строений и вообще следов человеческой цивилизации; свободной от зелени была только неширокая кромка песка береговой линии. Что было делать? Снять плавки – это всё, что у нас было – и размахивать ими в надежде, что проплывающие в далеке заметят двух голых дикарей? Представив такой позор, мы побрели вдоль берега, держа в голове наткнуться на что-то подходящее для плота. В итоге мы поняли, что выход один – определить, где самое узкое место между островом и Кривцом и добираться туда вплавь. Пловцы мы были так себе, трусили, но хорохорились друг перед другом. Наступал вечер. Комары, обрадовавшись неожиданному подарку в виде двух обнаженных тел, собирались на пир, предвкушая как насосутся от пуза. Комариная туча сгущалась. Мы поплыли. Достигнув берега, пошли в сторону турбаз, подбадривая себя планами страшной мести этому придурку. Была уж совсем темень, когда мы упросили владельца какой-то моторки перевести нас на Остров… В следующий вечер было очередное заседание “лодочного клуба” и тот парень тоже пришёл. Но мы его не замечали. Всё закончилось хорошо, злость прошла, а без злости какая драка…
Михаил Либенсон
После нескольких лет отсутствия, женившись, я вернулся в город. Отдых наш приобрел “солидность”: Сочи, Кавказ, Крым… Крым, Кавказ, Сочи. А Остров… Где-то есть. Остров. Тихий как сон. Он так и остался для меня ОСТРОВОМ-РАЕМ, с которого я изгнан навсегда.
“Тихо кассирша ответит: “Билетов нет. Билетов нет”.
